Наверное, если я напишу: «Легендарный Атос и в свои 72[1] в прекрасной форме!» — Вениамин Борисович не обидится на меня. Он даже вежливо скажет: «Спасибо». Но в вежливости этой будет присутствовать нотка сожаления. Во-первых, «А» — первая, но не последняя буква в алфавитном списке киношных и театральных ролей Смехова. Во-вторых, сентенция о прекрасной форме хоть и верна, но дежурна. Это ли главное?
О театре
— У меня много незаслуженных наград от Господа и родителей. В том числе такая: мне всегда было интересно соединять литературу с актерством. Я вообще родился, скорее всего, литератором, и шел туда. А по дороге завернул в два театральных института и застрял на всю жизнь там. Но все, что Бог дал нам, — это музыка русской речи. Все хорошее, что было в жизни, так или иначе связано со словом.
Юрий Любимов, молодой режиссер с молодой командой актеров, художников, музыкантов спектаклем «Антимиры» Андрея Вознесенского открыл счет жанру поэтического представления. Теперь такого много, но тогда это было впервые. Это была та самая Таганка, о которой можно говорить как об уникальном театре. Но уникальность театра держится недолго. Немирович-Данченко, кажется, сказал в свое время, что срок жизни театра – 15 лет. Таганка превысила лимит: мы жили 20 лет. В 1984 году, когда случилась вынужденная эмиграция Любимова, фактически закончился срок нашего чудесного пребывания в родной культуре.
Сегодня, с перерывом на гастроли в Париже и Красноярске, я репетирую спектакль «Нет лет» по произведениям Евгения Евтушенко. 40 лет назад, в 1972 году было яркое, эффектное поэтическое представление по Евтушенко «Под кожей статуи Свободы». Оригинальность того времени, непереводимого на сегодняшний язык, в том, что мы «боролись с Америкой», а все в зале знали, что эта «Америка» называется «советская власть». Начальство сделало вид, что поверило, будто речь идет о настоящей Америке.
И вот ровно через 40 лет я – снова режиссер спектакля по стихам лидера нашего шестидесятничества. И снова на Таганке.
О магните Енисея и магнетизме любви и дружбы
— У нас есть корпорация – я и моя жена. Мы много лет связаны любовью, помогаем друг другу. Галя Аксенова – дочь одного из героев Красноярской ГЭС Геннадия Михайловича Аксенова, выдающегося энергетика, который вместе с орденами и званиями за свой труд получал инфаркты и прочие беды. Это мой тесть. Красноярская ГЭС и Енисей всегда были магнитом для меня. Еще и потому, что мой друг, замечательный писатель, бард, сценарист, артист Юрий Визбор[2] тоже был связан крепко с этими географическими названиями. Последние семь-восемь лет я много езжу по стране и вижу, как отстает моя родная Москва от примеров настоящего человеческого общежития. Вот Юрий Визбор был таким ярким примером. Сначала я полюбил его за его песни. Потом нас познакомил Боря Хмельницкий[3], который снимался с ним в «Красной палатке» и пел его песни за роялем. А потом мы настолько сблизились, что именно Визбор распорядился моей судьбой в сторону новой семьи. И мы с женой до сих пор не забываем глянуть в небеса и сказать спасибо Юрию Иосифовичу.
Юрий Визбор был солдатом строевой службы в батальоне Булата Окуджавы. Слово «воинство», кстати, часто встречается в песнях Булата. Такие как Юрий, Булат, как Высоцкий, с которым 16 лет играли на одной сцене, — это цари, святое воинство. А мы – счастливые наблюдатели. Хотя в жизни бывало, когда сидели рядом и признавались друг другу в любви и дружбе.
Реальность меняется, многие ценности уходят – это вызывает сожаление. Но вот такую историю рассказал Давид Боровский[4] – великий сценограф, человек мира. Однажды в Англии на несколько дней забастовали электрики. В первый день было не по себе – а потом на улицах появились кэбы, в помещениях – свечки… Если победят «хакеры» и отключат нам все блага, мы не пропадем. У нас есть способ. В том числе – дружба.
Мне кажется, дружба в России – ведущее звено ментальности. Не уверен, что есть какая-то другая страна, которая может так высоко держать понятие «дружба». Но, как и русский язык, оно в наше время претерпевает потери, ущербы. Хотя, конечно, не исчезнет совсем. В Москве жизнь часто кажется безнадежной. Бессмысленная суета, бессмысленные скорости, бессмысленные глаза людей, которые идут в бессмысленные учреждения заниматься бессмысленным трудом, за который им платят осмысленные деньги. А потом случаются Саратов, Самара, Ярославль, Омск, Челябинск, Красноярск, Иркутск, Благовещенск… Даже Питер гораздо здоровей, чем Москва.
«Али-Баба и сорок разбойников»
— Актеров, которых считают полезными для духовного пищеварения, часто узнают по одной-двум состоявшимся ролям. Если Олег Павлович Табаков заглянет куда-то, где его узнает один из миллиона, — так он узнает в Табакове обязательно Шелленберга или Кота Матроскина. Когда во мне узнают Атоса, я вежливо говорю: «Спасибо…» А когда говорят про «Али-Бабу…», у меня задирается нос. Я действительно горжусь этим спектаклем. Я писал какие-то капустники, дурачился в Театре на Таганке. А потом получилась вот такая пародия на Шахерезаду. Сергей Никитин и Виктор Берковский написали блестящую музыку. Сходу согласились участвовать Табаков, Юрский, Джигарханян, Тенякова, Филатов… Это была очень славная история. Тираж три миллиона на фирме «Мелодия» — для советского времени неплохо. И сейчас много идет спектаклей по этому сценарию. Мне приятно, что вы это вспомнили. Кстати, благословителем был Юра Визбор. Он стал и первым слушателем.
О кухне
— Значение слова «кухня» в интерпретации советской интеллигенции – совершенно антисоветское. Помните «Московские кухни»[5] Юлия Кима? Как у всякого нашего человека, у меня тоже очень широкое поле ассоциаций. Раннее актерское «детство» — я по окончании Вахтанговской школы и училища имени Щукина добровольно отказываюсь от предложений московских театров и еду на Волгу, в Самару. Чтобы разочароваться в себе как в актере – зато написать повесть, сочинить капустник, выступать на телевидении и на радио. И еще – девять спектаклей, в которых три главных роли.
Я получал свои 75 рублей, из них 60 отдавал хозяйке, которая меня кормила. Сам себе я варил только кофе – желудевый. Ничего настоящего не было в городе, даже водку запретили. Первый секретарь обкома Черных так решил выслужиться перед Хрущевым. Меня опекали куйбышевские старшие мои товарищи – врачи, учителя, летчики. И женщины соревновались на кухне. Это было интересно. Был гибрид польской и еврейской кухни. Но дело не в национальных корнях – дело во вкусности. Какая нам разница, кто придумал пельмени – мы или китайцы? Мы знаем, что в России они – самые вкусные.
Любовь к домашней кухне у меня выше, чем к ресторанной. Жена моя намного меня помоложе, когда появилась возможность ходить в рестораны, ей понравилось выбирать, она относится к этому как к искусству. Но Галя и сама умеет очень хорошо готовить. Раньше по пасхальным дням у нас всегда собирались друзья, потому что все знали: Галя делает замечательную пасху.
У нее получаются чудесные кутабы, этому нас научили наши любимые друзья, которых мы приобрели в Америке, армяне Бабаевы из Баку. Случаются порой гастрономические открытия в самых неожиданных местах. На театральном фестивале в Перми вдруг обнаружились две совершенно сказочные пельменные и чайхана с немыслимо вкусными кутабами. Если будете – непременно зайдите, она напротив театра.
Галка моя делает и баранью ногу, и котлеты… Я с детства люблю каши любые, котлеты, люля кебаб. В прошлом году летом мы были в Майами, и там хозяйка угостила нас кашей из полбы[6]. Сам я готовлю продел, это гречневая крупа – не цельная (ядрица), а с нарушенной структурой. Мы это блюдо называли еще «сопливая каша». Сестра моя Галочка готовит очень вкусно пшенную кашу. Галина мама и моя теща, покойная Елена Георгиевна, готовила тыквенную кашу с рисом. Галя делает тыквенные супы.
Очень близкий наш друг, славист, профессор Вышевский отчаянно любит все испанское. Однажды мы с ним проездили по нетуристическим местам Испании. Он очень любит гаспачо – делает белый гаспачо.
Здесь нельзя не отступить. Возник естественный вопрос – что такое белый гаспачо? И тогда Вениамин Борисович Смехов поступил так: он набрал номер своей жены – и спросил: почему гаспачо белый? Оказалось, этот традиционный испанский суп получается в данном случае белым за счет миндального молока. Этим гастрономическим открытием и закончилась наша встреча с замечательным артистом, мушкетером Его Величества русского слова и Его Высочества российского театра.
Геннадий Васильев
Фото Ильи Матушкина
[1] Наша беседа состоялась в начале 2013 г.
[2] Юрий Визбор (1934—1984) посвятил Вениамину Смехову песню, начинающуюся словами: «Впереди лежит хребет скальный, позади течет река Время. Если б я собрался в путь дальний, я бы Смехова позвал Веню…»
[3] Борис Хмельницкий – артист Театра на Таганке, киноактер.
[4] Давид Боровский (1934—2006) – театральный художник, сценограф, лауреат Госпремии РФ, Народный художник РФ.
[5] «Московские кухни» — стихотворная пьеса поэта, барда, драматурга Юлия Кима, обращенная к истории советского диссидентства.
[6] Полба, или спельта – злаковая культура, считается прародительницей современных сортов мягкой пшеницы.
Очень интересное интервью. Кроме рецептов что-то еще будет? Как Вы находите героев? Можно предложить кого-то?